Переводчик, который помогал Яне Чуриковой вести трансляции из Сан-Ремо, то и дело отказывался переводить двусмысленности, пошлые шуточки ниже пояса, которые позволяли себе итальянские конферансье. Как ни упрашивала изнывающая от любопытства Чурикова, переводчик деликатно, но твёрдо стоял на своём: мне, говорит, воспитание не позволяет произносить такое вслух.
Интересно, откуда автору известна степень пошлости шуток? И неужели переводчик имеет право так прямо отказываться от выполнения своих функций?